Спец.выпуск «Всяк»а  2005

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ПОБЕДА  60 ЛЕТ!

 

Чем порадует:

ОТ РЕДАКТОРА: 1

РЕПОРТАЖИ.. 1

ПРОЗАИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ.. 6

Стихи нон-стоп. 8

 

ОТ РЕДАКТОРА:

 

Хочу поблагодарить тех, кто откликнулся и прислал материалы для спец.выпуска! Светлану Свининникову (Раменское) за статьи и фото, Евгения Бригиневича (Кисловодск) (за эссе Игоря Лачинова), Янину Сысоеву за стихотворение!

Чем порадует: 1

 

РЕПОРТАЖИ

© СВЕТЛАНА СВИНИННИКОВА

(Раменское)

 

ТРИ РЕПОРТАЖА С ОЧЕВИДЦАМИ

 

Воздушный бой

 

К сожалению, мы забываем свою историю. И молодёжь называет Первой мировой войной войну с Наполеоном и с трудом вспоминает, кто такой, к примеру, Щорс и когда он геройствовал… Однако – история не желает забываться! Она напоминает о себе. И хорошо, что есть клубы исторической реконструкции и поисковые отряды – люди, которые чувствуют прошлое и слышат его зов.

Итак, Великая Отечественная война. Урок и испытание. Именно тогда над селом Никоновское Раменского района был сбит самолёт. Первые попытки отыскать его местные поисковые отряды предприняли уже в 1992 году. Один из старожилов Hиконовского рассказал поисковикам историю об упавшем в 1941 году истребителе. По словам очевидца, летчик не покинул сбитую машину во время падения, а отвел её от населённого пункта. Специалисты утверждают, что военных действий непосредственно в этом районе Подмосковья в 1941 году не велось, а истребитель, возможно, принимал участие в обороне Москвы, где и был подбит. Кстати, подобные истребители (марки «ЯК») накануне начала войны  были переделаны. Вроде бы, они стали лучше, совершеннее, - но из-за установки более тяжёлого вооружения маневренность этих машин уменьшилась, что зачастую приводило к авариям.

Только в ноябре 2003 года бронницкий отряд «Беркут» с помощью коллег-поисковиков из Чехова и Коломны установил точное  место падения истребителя. Взялись за дело, приговаривая: «Работа тяжелая, но дело нужное - своими руками ощутить историю». 

Размеры обломков не превышали 30 сантиметров – значит, машина ударилась о землю с огромной силой. По обугленным кускам парашюта удалось определить, что истребитель загорелся ещё в воздухе. С помощью мощного экскаватора (самолёт был на 5 – 6 метров прикрыт землёй) поисковики достали двигатель самолета, авиационную пушку и снаряды к ней, патроны к пулемету. Были обнаружены и останки пилота… Записная книжка была облита керосином и обгорела. Другие документы не сохранились.

Кто это? Среди обломков был найден портсигар с выгравированной фамилией Якобсон. Но принадлежал ли портсигар лётчику? Сначала существовала версия, что пилот был однополчанином и близким другом А.М.Якобсона, похороненного в Свердловской области. Представители  бронницкого поискового отряда «Беркут» и отделения «Боевое братство» начали активно работать с архивами. Даже в Подольск ездили – и там, совершенно случайно, просматривая журнал дежурств, нашли телефонограмму, в которой говорилось, что не в 1941, а в 1943 году в 2 – 3 километрах от села Никоновское упал сбитый самолёт, который вёл Якобсон. В документации полка поисковики обнаружили описание воздушного боя «ЯКа» с «Юнкерсом». Советский самолёт шёл в сторону Москвы, затем произвёл разворот – и «Юнкерс» сбил его.

Обнаружилось и личное дело лётчика. Лейтенант Арнольд Мартинович Якобсон родился в 1921 году в Курской области, обучался в Борисоглебской лётной школе имени Чкалова и погиб в воздушном бою в возрасте 22 лет…

 

 

Война без глянца

***

Уже более полувека прошло с тех пор… Почти 60 лет назад (без одного года) завершилась Великая Отечественная война. Каким он был, первый День победы? «Внимание, внимание, говорит Москва. Передаем военные сообщения». И далее: «Акт о безоговорочной капитуляции Германии». Время – 2 часа ночи… Диктор радио, Левитан, передавал это известие три раза подряд… Я выбежал на улицу и в темноту закричал: «Ребята, по радио передают сообщение о капитуляции Германии! Давай сюда!». Ночь была совершенно тихая, и мой крик услышали многие, - вспоминает Борис Иванович Шаронов, которого счастливая весть настигла в Австрии. – Быстро в доме появились десятки наших воинов, и все удостоились чести прослушать самое радостное известие в жизни каждого. Ликованию не было предела; кто-то обнимался, а один солдат, стоявший рядом со мной заплакал. Я же радовался просто до безумия, а потом вдруг, откуда ни возьмись, тоже слезы… Обмяк как-то. Застеснялся и выскочил на улицу, а там уже не тишина, какая была полчаса тому назад, а шум и салюты. Да. Горечь прошедшего и радость настоящего – все вдруг ярко вспыхнуло в каждом из нас. Ведь сколько раз казалось, что шансов на жизнь почти не оставалось… Нервы каждого из нас были натянуты до предела. Еще вчера мы собирались идти в атаку. А тут – война кончилась! Заплачешь…».

 

***

После победы над фашистскими захватчиками бойцы знаменитой Сотой Свирской дивизии разъехались по всей России. Однако каждый год накануне 9 мая они встречаются  в Раменском, - чтобы пообщаться, отметить День Победы, пройти парадом и возложить цветы к памятникам павшим, пообщаться с представителями растущего поколения… С каждым годом их все меньше; тем, кому повезло со здоровьем, не везет с ценой на железнодорожные билеты – слишком дорого…  Однако встреча, а точнее – трехдевный дружеский сбор состоится и на этот раз.

Про Сотую Свирскую много написано, однако не все книги пока опубликованы. «Война без глянца», мемуары Бориса Ивановича Шаронова, жившего в Раменском районе (теперь его квартира – в Люберцах) – это пока только три большие тетради. Борис Иванович посвятил свои записи внуку Михаилу Сарычеву, убедительно посоветовав: «Люби, Миша, Родину, помни дедов своих».

Мише сейчас 23 года; в детстве ему нравилось ходить с дедом на демонстрации и встречи ветеранов, и до сих пор Михаил любит этот майский праздник. Его дедушке в момент окончания войны еще не было двадцати… Борис Иванович начал писать книгу воспоминаний через 50 лет после Победы. Чтобы люди (и особенно – нынешняя молодежь) знали и понимали, как все было, помнили и уважали… Мемуары ветеран завершил такими словами: «Я доволен прожитой жизнью, хотя легкой она никогда не была. Счастливый я человек!».

Как известно, к счастью идут через ужасы…

 

***

Кошмар начался до Великой Отечественной войны. Отца Бори Шаронова, священника, главу многодетной семьи, расстреляли. Светлого в жизни было мало: «На судьбе нашей семьи, да и других, убеждался: мы – полурабы, делают с нами то, что захотят… Мы плакали, но молчали… В таких условиях между собой люди честно и откровенно не разговаривали. Скажешь что-либо неосторожно – и можешь испортить себе жизнь, а то и лишиться ее вообще. Громко кричали только «Ура!».  И вдруг – война. А в газетах пишут о мощи Советского Союза. Боря не поверил, что народ собирается сражаться с Германией – может, с Японией, да и то вряд ли.

Но все-таки – грянула война!.. Шестнадцатилетние ребята – Боря и его товарищи – взялись копать окопы и делать лесные завалы-засеки для защиты подмосковных городов. Потом – работали на колхозных полях, имея несколько жеребят и лошадей-калек, два неисправных транспорта, плуги, бороны и штыковые лопаты. А враг быстро двигался к столице. Днем с неба сыпались лживые листовки с пропусками для перехода к немцам. Ночью ребята забирались на крыши домов и сараев, чтобы посмотреть на сполохи – разрывы зенитных снарядов. Как кометы или умирающие звезды!..  Романтика? Это чувство скоро прошло. «Стало страшно. Что же будет?».

Голодали; порой Боря выбирался на Оку – половить рыбу… «Октябрь 1941 года был самым напряженным». Учебу пришлось бросить, хотя учился он хорошо. Весной 1942 года Бориса мобилизовали – направили работать в Шатуру. Люди, приехавшие на торфоразработки со всей страны, трудились – и умирали один за другим… В городе было много воров. У Бориса украли карточки на продукты.

Бригадир Шишкин посочувствовал – отправил домой: мол, добирайся как-нибудь, а к концу месяца возвращайся – новые карточки получишь. Он добра парню желал, но Бориса в результате… арестовали – «за побег с трудового фронта». Юношу, как дезертира, отправили в Коломенскую тюрьму. На суде плакал: как же это так, братья доблестно защищают родину, а меня считают преступником? К счастью, через полмесяца освободили…

Снова – работа. И наконец настала пора «бороться по-настоящему»: Бориса и его сверстников призвали в армию. «Гудок паровоза… Крик невыносимый… Все бегут за поездом, кричат и машут руками. До свиданья?! Да и увидимся ли? Чувствовалось по обстановке, что война продлится еще долго». Это был январь 1943 года…

 

***

«Прибыли в город Рязань, в Первое Московское военно-пехотное училище… Учимся шагать в строю, ходим на хозяйственные работы. С интересом смотрим, как занимаются курсанты, которые здесь уже не один месяц. Все красивые и подтянутые, форма одежды – одно загляденье. Смотрим и думаем: мы тоже такими будем… Проходим медицинскую комиссию, потом – мандатную. На последней комиссии сказал, что отец в 1937 году арестован. Я боялся это скрыть. Спросили-то в упор: «Где отец?».

Бориса признали негодным для прохождения службы в училище, и он вернулся домой. Через месяц – снова повестка. На этот раз пришлось ехать в столицу, во Второе военно-пехотное училище. Опять комиссии. Как быть, что говорить? Однако здесь про родителей спрашивать не стали… И Борис Шаронов начал учиться военному делу.

Много было всякого. Например, старшина выдал ботинки разного размера, а потом сам же и обругал: «Почему носки не выровнял?». Командиром взвода оказался чуть ли не самый строгий, жесткий и требовательный человек в училище – лейтенант Лебедев. «Трудности, пережитые в училище, а потом и в десантных войсках, нам очень пригодились на фронте,- отмечает Борис Иванович в своих записях, - где трудности, как физические, так и моральные, просто неимоверные».

Молодые люди тяготились своим «средним», «промежуточным» положением между домашним уютом и реальной войной. Домой нельзя, надо Родину защищать, - тогда скорей бы в сражения! Борис стоял на посту у ограды училища, слушал бесконечную песню лягушек в пруду, думал: «Вот бы на фронт… А кончится война – сразу домой, в деревню – куда же еще? Лучше нашей деревни нигде деревень нет. А Ока? Есть ли где на свете еще такая река? А рыбы-то, рыбы сколько!.. А мать все же здорово рыбу жарила, особенно налимов… неплохо бы сейчас… А сало-то дома! И хлеб был… Ведь не ел, вот чудак!».

Впрочем, и в комнатах училища были чистота и своеобразный уют: «От белых простынь и полотенец в казарме становилось светлее».  

Ребята могли бы стать офицерами, но судьба распорядилась по-другому: «В июле 1943 года курсанты всего училища без присвоения каких-либо званий распределяются по другим воинским частям». Отъехали от Москвы в сторону Голутвина. Сошли на платформе Фабричная. Поселились в лесу, в землянках. Добродушные жительницы деревень угощали постоянно голодных (растущий организм!) юношей картошкой: «На здоровье, миленькие, на здоровье… Не стесняйтесь».

 

***

«Обмундирование, пропитанное потом, грязью и оружейным маслом, после просушки становилось жестким, наподобие плащ-палатки. Летом иногда стирали, хотя и холодной водой. Выжмешь, чтобы побыстрее высохло, оденешь и смотреть страшно: как леопард, - для маскировки, правда, хорошо. Примерно в десять дней раз мылись в Раменской городской бане… Болезни (грипп и другие простудные заболевания) к нам не приставали… Зимой умывались снегом, совмещая утренний туалет с физзарядкой».

Таков был быт. Учеба же заключалась в стрельбе из карабина и станкового пулемета «Максим» - и, что более важно, в парашютно-десантной подготовке и тактике. «Одно слово – «десантник» - обязывало нас ко многому, - пишет Борис Иванович. – Каждый должен был быть смелым, волевым, находчивым и смекалистым. Воспитанию таких качеств бойца способствовала парашютно-десантная подготовка, особенно ее главная часть – прыжки с аэростата и самолета… Прыгнуть – это не значит совершить подвиг, но это частица его, путь к настоящему геройству. Это как бы ступенька, через которую должен был пройти каждый из нас, чтобы потом стать грозой для врага».

Перед прыжками волновались. Некоторые пытались скрыть напряжение за шутками, смеялись больше обычного. Борис был среди тех, кто помалкивал…

Некоторые трусили – инструктору приходилось подталкивать их. Парашют раскрывался – и они, паря в воздухе, кричали: «Ура!», а приземлившись – докладывали командиру батальона: «Прыжок совершил, разрешите еще раз прыгнуть».

Борис с самого начала знал, что не испугается: «Умру, но прыгну. Что я – хуже своих товарищей? Да как же можно иначе?!».

Прыжок – или все-таки полет? «Первое впечатление: лечу не к земле, а плавно поднимаюсь вверх. Через несколько секунд замечаю, что приближаюсь к земле, хотя до нее, кажется, далеко… Рожденный ползать – летать научился!». Это – с аэростата, а с самолета прыгать оказалось еще легче и приятнее. «Великое дело прыжки. Они воспитывают в человеке удаль и бесстрашие. Учат в критический момент управлять собой, воспитывают уверенность в собственных силах».

 

***

Летом 1944 года ребята отбыли на фронт – воевать с финнами неподалеку от реки Свири. Удалось прорвать оборону, которую северяне укрепляли не один год.

Борису запомнилась картина: убитый, полузасыпанный землей после взрыва финн с длинными рыжими волосами. «Остановился, смотрю на него. Разные мысли лезут в голову: «Ну зачем ты пришел сюда умирать на чужую землю? У тебя тоже есть мать… Все как и у меня. Может быть, и я вот так буду лежать где-нибудь, но все же смерть наша будет разная. Ты убит как вор, как захватчик, я же вынужден защищать свой дом».

Потом Борис Иванович понял: то, что мы не нападали, а оборонялись на своей земле – одна из причин победы в Великой Отечественной войне.

 

***

Вблизи рвались мины. Стреляли с густых древесных крон лесные бойцы – финские «кукушки». В лесу финны чувствовали себя как рыбы в воде, а нашим воинам было нелегко ориентироваться. Русским солдатам и офицерам порой не хватало смекалки – не успевали окопаться в критический момент. В роте не было санинструктора (врача или фельдшера).

Эх, все ж часто на войне люди погибали из-за своей неосмотрительности или просто по глупости… «Значит, воевать-то мы как следует в 1944 году не научились… - с горечью рассказывает Борис Иванович Шаронов в «Войне без глянца». – Заслуга нашего генералитета заключалась только в том, что он имел огромные людские резервы». Став старше, Борис Иванович решил: на фронте ему везло, в рубашке родился… Ведь тогда, на войне, «танки загорались как свечки», а бойцам приходилось бежать навстречу пулям.

Радость – медаль «За боевые заслуги». «Дорога она была для меня, политая потом и кровью… Прикололи мне медаль на гимнастерку – блестит. Иду, иду и все на медаль посматриваю: до чего ж хороша! Ну, а так как это хорошая мишень для противника, то завернул ее в тряпочку и убрал в вещмешок. Когда развязываешь вещмешок зачем-либо, то обязательно посмотришь и на медаль… Правда, за какой бой меня наградили – не знал и не знаю. Воевал я как все».

 

***

Выполнять распоряжения старшего лейтенанта – быть «адъютантом его превосходительства» - Борис Шаронов не смог. Вернулся в «родную стихию» - «фронтовую семью».

Летом 1944 года Финляндия вышла из войны на стороне Германии, и фронт сократился более чем на тысячу километров. Бориса и его соратников отвезли в город Калинин. Шаронову было присвоено звание старшего сержанта. Он стал командиром первого отделения пулеметного взвода пятой роты. Обстановка напоминала раменскую – ходили в городскую баню, жили в землянках; только теперь возле некоторых землянок из красного кирпича был выложен лозунг «Слава героям Свири!».

К Борису приезжала мать. Удалось отыскать сына… «В письмах место дислокации указывать было нельзя – цензура не пропустит, - объясняет Борис Иванович, - а поэтому у нас был шифр, и он хорошо срабатывал. Например, надо было сообщить: «Калинин, 14 км по Ленинградскому шоссе, налево». Вот я и писал в таком случае: «Как поживает Кудрин А.Л., наверное, рана зажила; привет Ирине Николаевне и Ивану Николаевичу…» и т.д. В деревне таких людей нет. Так что мать, прочитав заглавные буквы, знала, где я и как меня найти. Письма мои в таких случаях были большие, но я не ленился, и мать получала «шифровку» довольно-таки понятную и находила меня без труда».

В январе 1945 года, когда многие территории были уже освобождены, бойцы отправились в сторону Молдавии. На Украине – одни разрушения. Едут дальше…

«Страшновато было в Карпатах: впереди эшелона – два паровоза, а еще один толкает эшелон сзади – это в гору. Под гору – все тормозят. Хорошо, что нас ни разу не бомбили». В Венгрии наедались повидлом и фруктами, пили вино. Венгерские крестьяне жили чуть лучше русских колхозников.

Борис Иванович и его товарищи прошли много километров. Шагали в сторону Австрии. Питались только мясом, горохом и фасолью.

Засыпали на ходу. Падали – и поднимались, шли дальше. Большую поддержку оказывал… военный оркестр! «Устал ты или не устал, спишь или только засыпаешь, под звуки марша ноги сами переходят на строевой шаг… Уже никто не спит, да и в самом деле силы прибавилось».

 

***

Австрия – страна и нация - поразила русских красотой. Люди вежливы, полны чувства собственного достоинства: «По всему было видно – этот народ знает себе цену». И все на велосипедах ездят!.. И кофе пьют; «модный напиток» Шаронов впервые попробовал именно в Австрии. Трофейных посылок из-за границы он не отправлял: «Я пулеметчик – патроны надо было носить с собой, а не трофеи».

Случайно Борис встретился с русской семьей, в гражданскую войну выехавшей из Екатеринославля. Молодой человек погостил у них… Не стал говорить, что на Родине этой семье, скорее всего, жилось бы хуже.

Неподалеку от Вены наши бойцы сражались с немцами. Первая венская ночь: «Непонятно, где свои, а где противник. Все как-то смешалось».

Во время одного из сражений Шаронов ощутил озноб. «Но не скажешь же, что мне плохо, ведь идет бой». Однако офицер роты заметил – и отправил Бориса в медсанбат. Оказалось, у молодого воина малярия… Температура была выше 40 градусов, порой он терял сознание. Но поправился довольно-таки быстро.

Русские, получив опыт уличных боев, отправились сражаться в горы – в Альпы. Снова у Шаронова – медаль, теперь уже «За отвагу».

А немцы еще пытались сопротивляться. Молодежь Германии гибла зря, и Борис сожалел об этих юношах. Погибший немецкий снайпер… «Можно ли его сравнить с русским солдатом, получившим награду СССР за то, что он «стойко защищал интересы Советского государства»? Если да, то надо поставить хотя бы стелу на месте гибели этого солдата, а именно в предгорьях Альп, на высоте 811 метров. Но это территория австрийская…».

Борис Иванович Шаронов с уважением относится к немецким бойцам заключительного периода войны. Для него и Гитлер, и Сталин – преступники мирового масштаба. А простым бойцам «ничего не оставалось, кроме как стрелять друг в друга, памятуя о том, что если ты не убьешь – убьют тебя».

 

***

В одном из сражений произошло то, что Борис Иванович посчитал настоящим чудом. Под его руководством ребята имитировали контратаку, не сходя с места – срубив большое дерево и несколько раз громко прокричав: «Ура!». «О таких вещах мне никто не рассказывал, да и в книгах-то не читал! Точна русская поговорка: «Хочешь жить – умей вертеться». На многое способен человек в критические минуты… Психологическая атака удалась. Противник не выдержал». Вероятно, враги подумали, что наши бойцы подтянули артиллерию и поспешили сразиться…

В конце апреля 1945 года полк Шаронова выполнил боевую задачу в предгорьях Альп и вернулся в Вену. Люди чувствовали: конец войны близок. Радостные девушки в ярких нарядах бежали навстречу молодым воинам – обнять, поцеловать. «Жениться бы немедленно!.. - думали ребята. – Да времени нет».

И вот – торжественный день – 9 мая! Но надо спешить домой. Пересекли австрийско-чехословацкую границу, остановились на время. «…Идет бабушка, одетая в черное. Идет величественно, голову держит прямо. А из глаз текут слезы… В руках поднос с конфетами. Говорит нам что-то, протягивая поднос. Мы не берем, но кто-то просит нас помянуть ее сына. Берем по конфетке. Бабушка низко кланяется и направляется к следующей машине…».

В Чехословакии праздновали День Победы. «У чехов такая традиция, - подчеркивает Борис Иванович, - у каждого есть свой альбом, и почетный гость обязан сделать в нем запись, если хозяин альбома этого захочет. Эти записи-пожелания я сделал в каждом альбоме. Так что мои автографы там есть».

 

***

«Война… Я не оправдываю кого-то. Ведь войны не бывают этакими чистенькими… Война – преступление против человечества, а за эту войну нацистская верхушка получила по заслугам, в назидание потомкам, - написал Борис Иванович Шаронов в своих мемуарах, названных «Война без глянца». – А потомки выводы не делают…».

И ещё он говорит вот что: «Прошло более 50-и лет со дня окончания этой великой мировой бойни. Я пулеметчик, а значит, всегда в бою был впереди. Горжусь не только тем, что защищал свою Родину и освобождал Европу. Еще больше я горжусь тем, что никогда я не убил человека, который не угрожал моей жизни или жизни моих товарищей. Не убил безоружного. Этому меня научила сама жизнь; в детстве меня оскорбляли и унижали всячески: поп (ведь отец – священник), кулак (хотя и не раскулачивали…). Я знал – пусть вслух об этом и не говорили – сколько было невинных жертв… Все это воспитало во мне чувство сострадания к другим, научило ценить не только свою жизнь, но и жизнь других, как свою собственную».

 

«Жизнь заставляла нас двигаться»

 

С этими бабушками мы познакомились на теплоходе, который вез раменских ветеранов и детей из реабилитационного центра в Тверь и Углич.  Впрочем, не стоит называть их бабушками – лучше сказать, что это две активные, жизнерадостные и симпатичные женщины. Галина Николаевна Бочина и Елена Семеновна Гордеева пережили блокаду Ленинграда, оказались в Раменском, но познакомились только во время речного путешествия, про которое, кстати, они обе сказали: «Это – сказка!».

«Кто выжил в трудных условиях – до конца остается добрым», - уверена Галина Николаевна. Детство в блокадном Ленинграде – это страшно. Девочки резко повзрослели во время одинаковых серых дней, наполненных холодом и голодом. «Сидишь около печурки и делишь стограммовый кусок хлебушка на части, - вспоминает Елена Семеновна, - а потом поджариваешь». Ели с закрытыми глазами – представляли себе большую порцию, старались лучше ощутить вкус и насытиться на целый день. На глазах Лены, будущей Елены Семеновны Гордеевой, скончалась ее бабушка – мгновенно: сидели вдвоем, пили чай и вдруг – все… Разбомбили родной дом, подружка умерла от голода. Парень на улице едва не отобрал у девочки продукты - к счастью, за Лену заступилась проходившая мимо женщина. Все-таки большинство людей тогда сохраняли в себе «чувства добрые», не были озлобленными…

«Жизнь заставляла нас двигаться», - считает Галина Николаевна Бочина. Из Ленинграда выбирались по льду, машины проваливались. Елена Семеновна ехала по «дороге жизни» с отцом: мама осталась работать в госпитале. Потом – бесконечные поезда.  Из вагонов-теплушек выносили трупы – многие умерли от того, что после долгого голода сразу много поели.

«Теперь, после того, что мы пережили, жизнь – прекрасна!»  - убеждена Елена Семеновна. Обе женщины выжили, нашли хороших друзей, вырастили детей и внуков. «У меня – интересная жизнь! – говорит Галина Николаевна. – Я всегда была при работе, при людях – и люди при мне». Она вышла замуж за военного и потому ездила везде и всю жизнь чему-нибудь училась. Была помоложе – любила ходить в походы.

Они порой приезжают в родной Ленинград – Санкт-Петербург. Страшно вспоминать, - но все равно тянет к тем местам… Слова Елены Семеновны Гордеевой: «Приезжаю в Ленинград – и заряжаюсь энергией».

«Надо больше рассказывать о войне и блокаде» - вот мнение неутомимых подруг.

Чем порадует: 1

 

ПРОЗАИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ

 

©ИГОРЬ ЛАЧИНОВ

(Кисловодск)

 

Об авторе: Игорь Акимович Лачинов - родился в 1944 году, живёт в Кисловодске. По образованию -историк. Работает научным сотрудником историко-краеведческого музея «Крепость». Автор ряда статей в изданиях и сборниках.

 

Город – госпиталь

(эссе)

 

Когда приносишь живые цветы к Вечному огню мемориала «Солдатам Родины», на душе печально и тревожно. Вспоминаются те далёкие, огненные годы…

С июня 1941 года началась подготовка корпусов санаториев к приёму раненых и больных бойцов и командиров Красной Армии. В короткие сроки была создана солидная база около 30 000 койко-мест. Маршал Советской Союза А.М.Василевский отмечал, что «…героические подвиги медицинских работников сопровождались напряжением всех сил и воли, их ратный труд, связанный с риском для жизни во имя спасения раненых солдат и офицеров, защищавших честь и свободу Советской Отчизны достоин уважения».

В эвакуационных госпиталях (ЭГ) и трёх хирургических клиниках Кисловодского медицинского института работали такие известные хирурги страны, как С.С. СЕРГИЕВСКИЙ, И.Я.БРУХ, С.М.РУБАШЕВ,К.О.ПЕККОСЛАВСКИЙ,Н.Н.НИКИБИЦКИЙ,М.ГОЛУБ, Т.Е.ГНИЛОРЫБОВ, Е.Ю.КРАМАРЕНКО, Р.Ф.АКУЛОВА,С.А.МИРОВ, С.А.САРКИСЬЯН,ПОРТУГАЛОВ,ОСТРОВЕРХОВ и др.

Главным хирургом кисловодских ЭГ был назначен профессор Тимофей Еремеевич ГНИЛОРЫБОВ, который 4 марта 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР-«…за хорошую организацию хирургического и лечебного дела в госпиталях» был награждён орденом «Знак Почёта».

В августе 1941 года начали приходить первые санитарные поезда с фронта. Мужественно работали коллективы медиков и обслуживающего персонала всех эвакуационных госпиталей города. Кроме того, приходилось ещё строить оборонительные укрепления, добывать уголь для отопления палат и операционных(в долине реки Подкумок)… Не хватало перевязочного материала, гипса, медикаментов. Неоценимую помощь оказывали промышленные предприятия, учреждения, колхозы, совхозы курорта многим госпиталям. На предприятиях собирали подарки для воинов, проводились концерты художественной самодеятельности для раненых.

Пять месяцев, с августа 1942 года по 10 января 1943 года, Кисловодск был оккупирован фашистскими захватчиками. Часть тяжелораненых, которых не успели эвакуировать до прихода оккупантов, разместили в больнице Красного креста (в старых корпусах санатория им. Н.А.Семашко).

Поэтесса Галина Воронина написала такие строки об этих событиях в стихотворении «Бои без выстрелов»:

…Отхлебнём, дружище, из солдатской фляжки!

Помнишь ли родимые в пламени места?

Помнишь санаторий имени Семашко-

Госпиталь под знаком Красного Креста?..

 

Из числа тех тысяч раненых, которых не успели эвакуировать, фашисты обнаружили около половины и отправили в Житомир. Жители Кисловодска укрывали в своих домах тяжелораненых, ухаживали за ними и вели «тихий бой» за спасение жизней советских воинов, которые волей случая оказались в оккупированном городе.

После освобождения группой войск Закавказского фронта городов-курортов Кавказских Минеральных Вод от фашистов, Управление госпиталей на Северном Кавказе вернулось к выполнению своей работы. В Кисловодске снова были развёрнуты 40 эвакуационных госпиталей, произведён ремонт уцелевших зданий лечебных корпусов.

Бойцы и командиры, которые прошли комплексное лечение в ЭГ города, выражали в письмах с фронта слова благодарности медикам. Хирург Ф.Г. САФАРОВА провела более ста сложных хирургических операций как опытный ведущий хирург Кисловодска по газовой гангрене. Академик В.П,ФИЛАТОВ в 1942 году работал консультантом в ЭГ Кисловодска, лично организовал и проводил уникальные операции по тканевой терапии.

За годы Великой Отечественной войны, в госпиталях города прошли лечение более 500 000

РАНЕНЫХ НА ФРОНТАХ. Свыше две трети из них вновь смогли вернуться в строй, чтобы беспощадно громить врагов.

У мемориального комплекса «СОЛДАТАМ РОДИНЫ» находится кладбище и братская могила, где похоронены тяжёлораненые, скончавшиеся от ранений. В стихотворении М.ГЕТТУЕВА «Дети мои, внуки мои» есть такие строки:

…Никто возвратить нам погибших не в силах,

И вдовы горюют, и плачет гармонь,

И звёзды пылают на братских могилах,

И светит над плитами вечный огонь…

 

В июне 1980 года в Кисловодске прошла встреча военных медиков-участников Великой Отечественной Войны, среди которых были академики, Герои социалистического труда: Н.МАМОСОВ; Е.И.СМИРНОВ и Б.В.ПЕТРОВСКИЙ; бывший фронтовой фельдшер Н.А.КОПЫТЕНКОВ; полный кавалер орденов Славы, бывший санитарный инструктор В.И.РИМСКИЙ, генерал-майор медицинской службы И.А.ЮРОВ и другие заслуженные герои-медики. По принятому общему решению военных медиков страны, 7 июня 1980 года в сквере по Курортному бульвару (напротив здания Курортного Совета) состоялась закладка памятного камня с надписью «В честь военных медиков здесь будет воздвигнут памятник. Камень заложен в год 35- летия Победы советского народа в ВОВ в июне 1980года».

Чем порадует: 1

 

Стихи нон-стоп

 

©МАРИЯ ЯРОСЛАВСКАЯ

(Пермь)

 

ПАМЯТИ О ПУШИНОЙ ЗОЕ АДРИАНОВНЕ, ВЕТЕРАНА ВОВ ПОСВЯЩАЕТСЯ…

 

Пришла война - её никто не ждал!

В несломленном блокадном Ленинграде

Народ по крошкам хлеба дни считал.

Не о наградах думал - о свободе!

У каждого была своя судьба,

Но об одной я расскажу особо,

Там юной бабушка моя была,

Тяжёлые, не девичьи заботы.

Она мечтала с детства стать врачом,

И людям помогать желанье было.

Когда скрывался от бомбёжек дом,

Тем временем она зубрила…

Работа в госпитале  медсестрой,

Дежурства , чтобы сбросить «зажигалки».

Копать окопы приходилось всем,

Трудились – и остатка сил не жалко!

И вот пришла холодная весна.

Последний шанс спастись «Дорогой Жизни»!

Как тонок лёд! И как близка вода!

Но больше страха нет - теперь он лишний!

По Ладожскому озеру маршрут-

Автоколонна едет осторожно,

А дальше - поездом, и на Урал.

Вернёт он силы тем, кому возможно!

Так бабушка моя попала в Пермь,

И этот город стал её спасеньем.

Здесь встретила свою любовь-

И обрела в ней новое рожденье.

Закончилась война, прошли года -

И бабушка врачом прекрасным стала,

Но о блокаде помнила всегда,

А говорила с неохотой, мало.

Хотела даже книгу написать,

Но не успела, ведь другая муза-

Людей  больных от гибели спасать

Тогда ещё  Советского Союза…

В Победу над врагом немало сил

Вложили наши прадеды и деды,

Ценою юности и верою в добро,

А многих уж в живых сегодня нету.

Священна память тех далёких лет!

О подвиге немало строк пылится.

В душе огнём из вечности  всплакнёт

Тоска, когда придёт пора проститься…

Март 2005

 

©ЯНИНА СЫСОЕВА

(Москва)

 

Партизанка

 

В коробочке хранятся ордена,

На стенах – фото в деревянных рамках…

Из трёх друзей в живых она одна,

Задорная Аленка – партизанка.

 

Бывало, сядут рядом у костра –

Два молодца, два парня, сердцу милых.

И хоть была она им как сестра,

Но каждого по-своему любила.

 

У Мити тёмно-серые глаза,

И свитерок в плечах немного тесен

Он мог о всём на свете рассказать,

Ведь этот свет был Мите интересен.

 

Всех приглашал приехать на Алтай

Черноволосый весельчак Алёшка!

Уж как он пел про свой далёкий край,

Играя на ободранной гармошке!

 

Ей не хотелось ничего решать

И говорить напраслин в назиданье

Но всё страшнее было провожать

Своих друзей на новые заданья.

 

«Ты там поосторожней, ладно, Мить?

Ведь знаю, что без фокусов не можешь!»

А он в ответ: «Ну что ты? Я ж москвич,

А москвичей так просто не уложишь!…»

 

Ей верилось: всё будет хорошо,

А Митенька опаздывает просто,

Но он с заданья так и не пришёл,

Оставшись с эшелоном под откосом.

 

Шумят берёзы в том лесном краю,

О чём шумят – о будущем иль прошлом?

А может, колыбельную поют

Навеки задремавшему Алёше…

 

Уж сколько вёсен с той поры прошло,

Да женихов былых считать устала!

Но сердце будто камнем проросло:

В нём никогда ни солнца, ни проталин!

 

В коробочке хранятся ордена,

Оплаченные юностью далёкой,

Но виновата страшная война,

Что бабушка Алёна одинока…

Чем порадует: 1